|
|
|
|
|
|
|
Прелестный. Многозначность словоупотребления из исключительного, каламбурно художественного свойства становится внутренним органическим признаком поэтического стиля. И особенно остро воспринимается в языке Пушкина стилистический синтез таких значений слова, которые уже готовы были разойтись как омонимы, как разные слова. Например:
Мы алчем жизнь узнать заране,
И узнаем ее в романе...
Прелестный опыт упреждая,
Мы только счастию вредим.
(Евгений Онегин 1, 9, черновая рукопись).
(Ср. Пушкин, Евгений Онегин. 1937, т. 6, с. 226).
Здесь слово прелестный сразу обозначает: и 1) очаровательный, чудный, прекрасный, богатый наслаждениями, и 2) обольстительный, связанный с обольщением, соблазнами.
(Ср., впрочем, в «Руслане и Людмиле»:
Прости, мой северный Орфей,
Что в повести моей забавной
Теперь вослед тебе лечу
И лиру музы своенравной
Во лжи прелестной обличу.
И тут же:
Остался в счастливой глуши
С тобой, друг милый, друг прелестный,
С тобою, свет моей души!).
(Виноградов. Стиль Пушкина, с. 107).
Прелестный в XVIII в. распадается на два слова: 1) прелестный — `представляющий собою грех, соблазн, обольщение'; 2) прелестный — `обольстительный, очаровательный'. Тут омонимия преодолевается устранением старого церковно-книжного употребления.
(Виноградов В. В. Проблемы морфематической структуры слова и явления омонимии в славянских языках // Славянское языкознание: VI Международный съезд славистов (Прага, август 1968 г.): Доклады советской делегации. М., 1968. с. 91).
|
|
|
|
