|
|
|
|
|
|
|
ГОРЮЧИЙ. Проф. Л. В. Щерба, анализируя язык лермонтовской «Сосны» сравнительно с ее «немецким прототипом» (стихотворение H. Heine «Ein Fichtenbaum steht einsam»), писал о слове горючий: «Перевод auf brennender Felsenwand через ”на утесе горючем“ вызывает с одной стороны сказочное впечатление этим фольклорным ”горючий“, а с другой стороны на много градусов ослабляет немецкое brennend — ”пылающий“. Дело в том, что живое значение слова горючий — это ”способный к горению, легковоспламеняющийся“. Употребляемое нами сочетание горючие слезы истолковывается иногда, как ”горькие слезы“ (см. академический Словарь русского языка), и лишь филологическое образование дает нам понимание слова горючий как ”горячий, жаркий“. Наше естественное этимологическое чутье ведет нас скорее к глаголу горевать, горюющий, что ... однако отнимает у слова всякую действенность» (Л. В. Щерба. Опыты лингвистического толкования стихотворений. II. «Сосна» Лермонтова в сравнении с ее немецким прототипом // Советское языкознание, 2, Л., 1936, с. 135—136).
Ср. у Лескова в «Островитянах»: «Она плакала какими-то мертвыми, ледяными слезами. (...) Обыкновенно думают, что самая больная слеза есть слеза самая теплая, ”горючая“, как н азывают ее сказки и былины нашего эпоса. Усталый витязь, уснувший непробудным сном на коленях красавицы, которую он должен был защитить от выходившего из моря чудовища, пробудился от одной слезы, павшей на его лицо из глаз девушки при виде вышедшего змея. Так горяча слеза молодой жизни, просящей защиты» (гл. 26).
Печатается по авторской рукописи на 1 тетрадном листке . — И. У.
|
|
|
|
